Слова

- Я ухожу…
Два коротких слова… Полтора, точнее. Да ладно, слово и буква… Шесть букв. И каждая – плевок в душу.
Два глобальных слова. «Я»… «Ухожу»… В каждом из них бездна смысла, горя, слез. Бездна… Без дна… Нет у нее дна. Она бесконечна. Услышишь – и, провалившись, не удержавшись за остатки разума, падаешь… Одна надежда – чьи-то сильные руки подхватят тебя, не дадут продолжить вечный, бессмысленный полет. Чьи-то – но не его.
Да как он так может?!
Арсений… Да, он всегда поступает так. Он поступал так с девушками. Потом с Даном. Теперь с тобой, Раду.
- Я ухожу… И можешь забыть мой адрес, мой номер телефона, мои слова… Забудь о том, что я вообще есть. Тебе так будет легче…
- Но ведь вчера…
- Забудь. Я остыл к тебе… Внезапно понял, зашел сообщить, уже ухожу… Дверь не забудь закрыть…
Развернулся и ушел, напевая свою милую песенку… Love me, love me, love me, la-la-la-la… Feel me, touch me, hold me… Арсений, любимый, ну куда же ты?
Нет, Раду… Постой. У тебя гордость есть, или нет? Да плевать на гордость – и, свесившись за перила, крик в темноту:
- Арсений, милый, я люблю тебя! Не уходи…
- А я тебя – нет! – обрывает откуда-то снизу грубый вскрик – и входная дверь хлопает так, что во всем доме жалобно плачут стекла…
Плачьте, и я поплачу вместе с вами…
Сидя в кресле, думаешь о людской жестокости… Ну почему он так? Зачем…
Жизнь кончилась. Что делать? Умереть…
А что, неплохой выход. Раз – и все… Взять – и отравиться. Нет… Повеситься… Не лучше… О, ты же романтик! Набрать полную ванную, бросить туда горсть розовых лепестков (тех самых роз, что он принес вчера) и перерезать вены, позвонив Дану…
Тот приедет минут через сорок – а тебя уже не будет. И твое тело будет драматично лежать в алой воде, а на губах будет замирать горько-блаженная улыбка, а в застывших неподвижных глазах будут плясать блики от свечей… Свечи надо не забыть.
А ведь Дан тебя любит…
А жить так хочется… Инстинктивно. Под-соз-на-тель-но… И что делать?
Вот так лежать, уткнувшись носом в простыню, которая еще хранит запах его тела, его сигарет… Он же провел здесь весь день? Что же могло случиться за ночь… Где же он был… Кого встретил… Как все могло рухнуть за одну только ночь… Легко и просто. Потому что ломать всегда легко. «Легче погасить в себе свет, чем рассеять тьму вокруг…»
Нет, как же все-таки сумасшедшее пахнет эта простыня – его телом, слезами, потом, спермой… Его дыханием… Розами… И этого больше никогда не будет! Как?!
А вот так!
Глупо… Да плевать!!!
Рвешь, обезумев, эту проклятую простыню на тонкие ленты и, скатав их в один комок, бросаешь с балкона. Вот тебе, Арс… Я и без тебя проживу!
Розы летят следом… 25 красных комет с зелеными хвостами… 25 стрел… 25… тебе – уже было, ему – еще будет…
Нет, никаких больше мыслей о нем. Фотография в рамке – улыбающееся голубоглазое лицо – в стену. Стекло тяжело, протяжно застонало – и рассыпалось миллионом слезинок…
И плакат на стене – обрываешь левую сторону, комкая, рвешь, иступленно бросаешь на пол – и вас на плакате двое, ты и Дан…
И, правда, легче стало.
Вот и мобильник… Нужные кнопки… Алло, да, приходи, жду… Люблю…
И через несколько минут (а ты думал, целых сорок) Дан стоит на твоем пороге. И в руках у него розы… Всего три. Хорошо, то не двадцать пять…
- Я люблю тебя, Дан.
А главное, он тоже любит.
Нет, главное, что он не такой. Он не бросит.